Самолет сталь 6 – -6

Bartini

Bartini Бартини «Сталь-6»
экспериментальный
1933




Автор самолета — Роберт Людвигович Бартини, итальянец по происхождению, выдающийся конструктор, начавший свою работу в России в 1924 году. Идея создания скоростного самолета — прототипа перспективного истребителя была предложена в 1930 году. В конструкции было много элементов новизны — убираемое полностью шасси, пароохладительная система двигателя, управление усилием на ручке в зависимости от скорости полета. Самолет был построен к осени 1933 года. Испытания проводили летчики П.М.Стефановский и А.Б.Юмашев. Несмотря на необычность конструкции самолет летал успешно. Впервые в СССР на нем была достигнута скорость 420 км\ч, в то время как серийные истребители не превышали 300 км\ч. После демонстрации самолета и доклада о результатах его испытаний было отдано распоряжение Главному Управлению Авиапромышленности (ГУАП) принять к исполнению тактико-технические требования ВВС на новые истребители со скоростью полета свыше 400 км\ч. Группе Бартини было поручено разработать на базе «Сталь-6» истребитель «Сталь-8». Самолет был разработан и построен как полнокровный истребитель. Это был цельнометаллический моноплан, развитие «Сталь-6», большей размерности, с широким применением сварки в конструкции. Расчетные данные были высокими, так при полетной массе 1500кг скорость на высоте 3000м должна была быть 640 км\ч. Однако самолет не был доведен до летного состояния. Одной из причин являлось то, что группа Бартини работала в системе ГВФ, а не Авиапрома, нехватало материалов, денег, специалистов. «Аэрофлот» тяготился несвойственной тематикой, а промышленность не признавала самолет «своим». К началу 1935 года работы по этой теме были прекращены. Познее в Германии фирма «Хейнкель» построила по подобной схеме рекордный самолет Хе-100.

Данные для: «Сталь-6»

Экипаж: 1, двигатели: 1 х «Кертис-Конкверрор», 485 кВт (660 л.с.), размах крыла: 9.0м, длина: 6.88м, площадь крыла: 14.3м2, взлетный вес: 1176кг, вес пустого: 928кг, максимальная скорость: 420км\ч, потолок: 8000м




avia-museum.narod.ru

Глава 3 Экспериментальный истребитель. Самолеты Р. Л. Бартини

Глава 3 Экспериментальный истребитель

С 1930 года, по мнению одного из ведущих специалистов Научно-испытательного института ВВС Н.И.Шаурова, автора книги «Развитие военных типов сухопутных самолетов», начался очередной этап в развитии авиационной техники. Он характеризовался как ростом летных данных, так и усовершенствованием самолетов, особенно их аэродинамических качеств. «Наиболее выделяется, – писал Николай Иванович, – за данный период борьба за скорость, которая ведется на основе использования достижений аэродинамики и изучения явлений, происходящих в воздушном потоке, непосредственно соприкасающемся с обтекаемой поверхностью. Отсюда полное преобладание в конструкциях самолетов монопланной схемы, убирание шасси, удобообтекаемость форм, наличие зализов, клепка впотай, лакировка поверхностей и т.п.».

25 июня 1931 года Совет Труда и Обороны (СТО) постановил: «Организовать работу опытных организаций на основе концентрации научных и конструкторских сил, привлечения и использования иностранной технической помощи, тщательного изучения образцов самолетов и моторов, чтобы проблема «догнать и перегнать» была разрешена в течение ближайших 2-3 лет и созданы образцы самолетов и моторов, предметов вооружения и снаряжения (пулеметы, пушки, прицелы, фото, радио), превосходящие лучшие образцы иностранной техники…

Предложить В АО (Всесоюзное авиастроительное объединение. – Н.Я.) проектировать и производить тяжелые и сверхтяжелые самолеты из металла с возможно большим применением стали и уменьшением алюминия, а самолетов легкого типа – по преимуществу смешанной конструкции (сталь, дерево, полотно)».

Несмотря на то, что основные усилия Научно- исследовательского института ГВФ были направлены на решение задач, связанных с эксплуатацией самолетов гражданской авиации, в его стенах работала группа А.П.Путилова, призванная продемонстрировать преимущества конструкций самолетов из нержавеющей стали, что удачно вписывалось в вышеозвученное постановление СТО. Все элементы конструкции планера самолетов семейства «Сталь» соединялись точечной и роликовой контактной сваркой без использования традиционных для цельнометаллических конструкций заклепок.

В стенах НИИ ГВФ было создано 14 самолетов и среди них такие удачные машины, как «Сталь-2» и «Сталь-3». Название самолетов стало своего рода фирменной маркой института и неудивительно, что проект экспериментального истребителя ЭИ, предложенного Бартини весной 1930 года, получил обозначение «Сталь-6» или сокращенно «С-6». В этом самолете Роберт Людвигович использовал все перечисленные Шауровым технические решения, с той лишь разницей, что в конструкции «Сталь-6» вместо заклепок использовалась контактная электросварка. Разработка «Сталь-6» явилось попыткой создания легких, аэродинамически совершенных и долговечных конструкций.

В НИИ ГВФ выходила газета «Стальной самолет» – орган ячейки ВКП(б), ВЛКСМ и месткома института. Ее номер от 25 мая 1932 года был почти полностью посвящен самолету «Сталь-6». В передовице, в частности, говорилось: «Партия и правительство поставили перед гражданским воздушным флотом Советского Союза задачу в кратчайшее время перегнать авиационную технику капиталистических стран, стать самой мощной в мире гражданской авиацией. В борьбе за осуществления этой задачи нашему институту отводится ведущая роль…

Сейчас мы развернули борьбу за постройку «С-6», успешное завершение которого разрешит ряд проблем в самолетостроении и поставит нас в ряд передовых стран по авиационной технике».

Как следует из постановления бюро ячейки ВКП(б) ГВФ от 3 апреля 1932 года, из-за нечеткой работы мастерских, в частности, задержек по производству опытных работ, у отдельных работников конструкторского бюро создавалось упадническое настроение, что отражалось на темпах работ и создавало большие затруднения в работе…

В связи с этим с 21 мая по 1 июня отдел опытного самолетостроения провел декаду по выполнению решений бюро партийной ячейки института о мероприятиях! обеспечивающих выпуск «С-6». Руководила декадником комиссия в составе Скворцова, Беляева и Поляка.

Но самой значимой публикацией в этой газете была беседа с конструктором самолета «Сталь-6» P.J1.Бартини под заголовком «Постройкой «Сталь-6» перегоним капиталистические страны».

«Перед нами, – рассказывал Роберт Людвигович, – была поставлена задача построить самолет, каким можно достичь рекордную скорость сухопутных самолетов без рекордных моторов (имеется ввиду, форсированных короткоресурсных двигателей. – Н.Я.) и без рекордных нагрузок на кв. метр [крыла], т.е. с реальными для эксплуатации данными. Для выполнения этой задачи пришлось отойти от нормальной схемы самолета.

Как результат всего этого, мы должны получить самолет с рекордными скоростями сухопутных машин, при нормальной посадочной скорости и с сохранением высоких качеств скороподъемности.

Мы должны идти сознательно на технический риск, так как наша задача – не только строить хорошие самолеты, но строить их лучшими, чем самолеты наших врагов, этот риск необходим, если мы ставим себе задачей перегнать технику капиталистических стран.

Задача перед нами стоит трудная. Она была бы гораздо легче разрешима, если бы мы обладали кадрами старых высококвалифицированных конструкторов и рабочих, если бы обладали прекрасно оборудованными мастерскими, если бы у нас было налаженное снабжение материалами. Но в том то и заслуга большевиков, что мы догоняем и перегоняем наших врагов при данных технических возможностях. Мы «Сталь-6» должны построить молодыми кадрами, в полукустарных мастерских, преодолевая трудности снабжения, одновременно создавая условия для еще больших достижений.

Задача, которую перед нами поставила партия и правительство разрешима. Сплотившись тесным коллективом рабочих и инженерно-технических работников для выполнения этой задачи, мы ее разрешим».

В этом был весь Бартини, ведь он надеялся на энтузиазм рабочих, на то, что они приложат все силы для быстрейшего и качественного решения поставленной задачи. Но, как вы увидите дальше, этого не произошло. Низкое качество изготовления «Сталь-6» стало одной из главных причин затянувшейся доводки самолета.

Первый вариант самолета «Сталь-6»

В 1933 году все работы по самолетам «Сталь-2» и «Сталь-3» передали на завод № 81 и туда же перешла группа конструкторов КБ СНИИ ГВФ во главе с А.И.Путиловым. Оставшийся конструкторский коллектив СНИИ ГВФ возглавил Бартини.

Взяв Роберта Людвиговича под свою опеку, начальник Главного управления ГВФ А.Э.Гольцман, видимо, увидел в проекте ЭИ не только талантливого инженера, но и перспективные для авиации технические решения. А новинок в «Сталь-6» хватало.

Задавшись целью достижения наибольшей скорости, Бартини впервые в Советском Союзе применил одноколесное убирающееся велосипедное шасси. Складывались и подкрыльевые опоры, не дававшие самолету на земле ложиться на крыло. Процесс выпуска и уборки шасси проходил вручную, для этого в кабине имелся расположенный сбоку специальный штурвал. Гидравлических и электрических систем уборки колес в те годы еще не существовало.

Для снижения лобового сопротивления конструктор отказался от традиционного радиатора и применил испарительное охлаждение мотора. Охлаждающая жидкость, омывая цилиндры двигателя, испарялась и, пройдя через канал, образованный двойной обшивкой носка крыла, возвращалась обратно в виде конденсата. Фонарь кабины пилота почти не выступал за обводы фюзеляжа, что тоже способствовало увеличению скорости полета.

Доработанный самолет «Сталь-6» на испытаниях в НИИ ВВС. Щелковский аэродром, 1934 г.

Первым опробовал в воздухе «Сталь-6» летчик-испытатель НИИ ВВС А.Б.Юмашев. Произошло это, судя по летной книжке Андрея Борисовича, 27 июля 1933 года. Известность Юмашев получил благодаря своим рекордным полетам на самолетах ТБ-3 и АНТ-25. Особенно большой резонанс в мире получил рекордный полет на дальность через Северный полюс в Северо-Американские Соединенные Штаты (так в те годы назывались США). Самолет, в экипаж которого, кроме командира корабля Михаила Громова и штурмана Сергея Данилина, входил второй пилот Андрей Юмашев, стартовав со Щелковского аэродрома (ныне Чкаловская) пролетел за 62 часа 17 минут без посадки по прямой 10148 километров.

В первом полете «Сталь-6» выявился серьезный дефект машины – отсутствие герметичности в системе охлаждения двигателя. Пар, вырвавшийся из под листов конденсатора, буквально окутал самолет. Летчик также высказал пожелание улучшить обзор из кабины. Доработки испарительной системы охлаждения и изменение кабины и фонаря пилота затянулись, и лишь 11 мая 1934 г. А.Б.Юмашев вновь отправился в полет на «Сталь-6».

17 июля 1934 года «Сталь-6» была принята специалистами НИИ ВВС для проведения государственных испытаний. Перед военными испытателями стояло несколько задач, но главными были две: изучение поведения парового охлаждения для дальнейшего его применения на современных самолетах и определение возможности эксплуатации самолета на шасси с одним колесом.

В первом же полете ведущего летчика-испытателя Петра Михайловича Стефановского, состоявшемся на следующий день, вновь выявился серьезный дефект в системе охлаждения мотора. Машину поставили на доработку, продолжавшуюся два дня, и 20 июня Стефановский вновь поднял ее в воздух. В тот день предстоял полет с убранным шасси по определению поведения самолета на максимальной скорости при работе мотора на номинальном режиме. Но завершить испытание не удалось: в полете оборвался трос, предназначавшийся для уборки и выпуска одной из крыльевых опор. Попутно дали о себе знать еще двенадцать дефектов. И снова доработки, на этот раз затянувшиеся более чем на две недели.

8 июля состоялся третий испытательный полет на километраж (определение скорости на мерной базе при полете у земли), но задание и на этот раз не было выполнено полностью. По мере увеличения скорости самолет стало кренить влево. Летчик вынужден был прекратить полет. К тому же на земле обнаружился обрыв ленты, крепившей собиратель пара в левой плоскости.

Машину быстро ввели в «строй», но на следующий день в полете сорвало фонарь кабины летчика.

«Сталь-6» пилотирует летчик-испытатель АБ.Юмашев

Спустя тридцать с лишним лет Петр Михайлович по этому поводу вспоминал: «Машина развивала рекордную для того времени скорость – 420 км/ч.

Достигнуть ее было не просто. Управляемых триммеров тогда еще не изобрели. На элеронах имелись регулируемые на земле ножи. А они нередко вызывали у самолета стремление выполнить то правую, то левую бочку. Возникавшие усилия преодолевались тяжело. Отгибание ножей между очередными полетами не давало нужной точности.

Но больше всего нас с Юмашевым, ставших монополистами испытаний «Сталь-6», раздражал фонарь пилотской кабины… А фонарь, открывавшийся лишь на земле, он (Бартини. – Н.Я.) выполнил из желтого, абсолютно непрозрачного целлулоида. Решительно никакого обзора по курсу – летишь как в завязанном мешке. Только сбоку вырезано небольшое окошечко для наблюдения за землей.

И несмотря на пристрастие к легким самолетам, интерес к «Стали-6» у меня с каждым полетом падал. Андрей Юмашев тоже все больше разочаровывался в машине. Масла в огонь подлила неисправность в шасси, возникшая во время одной из посадок. И хотя самолет не получил повреждений, испытывать его прекратили. Он требовал доработки и доработки. И не удивительно – опытный образец».

Пятый полет «Стали-6», состоявшийся 13 июля, едва не закончился катастрофой. В тот день в 20 часов 45 минут (напомню, что в те годы стрелки часов не переводили на летнее время и приближались сумерки) предстоял полет на километраж. На высоте 1000 метров Стефановский убрал шасси и, снизившись до 300 метров, начал выполнение задания. Когда летчик приступил к очередному режиму и увеличил обороты двигателя до 2200 в минуту, самолет начал сильно валиться влево. Осторожный и к тому времени накопивший большой опыт в испытаниях самолетов Петр Михайлович решил прекратить полет и, поднявшись на 1000 метров, стал выпускать шасси.

Для контроля этого процесса конструкторы предусмотрели пять электрических лампочек. Когда шасси выпущено и встало на замок, все лампочки гасли. На этот раз одна из них продолжала гореть. Летчик повторил опергцию по уборке и выпуску шасси, вращая штурвал. Но это ничего не дало. Как поступить дальше? Прыгать с парашютом или выполнять посадку на фюзеляж? Пилот принял второе и, как оказалось, верное решение. Летчик сел отлично, а самолет получил незначительные повреждения.

Обследовав лежащий на земле самолет, специалисты установили, что причиной аварии стал обрыв троса уборки шасси. Комиссия работала недолго и пришла к выводу, что «если бы Стефановский выпустил шасси после обрыва троса подкрыльевых костылей (так назывались концевые опоры крыла. – Н.Я.)у то результаты посадки были бы значительно хуже, чем получилось при посадке с убранным шасси…

Основная причина поломки самолета «Сталь-6» произошла из-за конструктивных и производственных недоделок механизма подъема и опускания шасси и подкрыльевых костылей.

Косвенной причиной поломки явилось недоверие летчика к самолету, основанное на большом количестве поломок и неполадок на нем в воздухе».

Особое мнение по отношению к выводам большинства членов комиссии высказал ведущий инженер по испытаниям Холодов, не огласившийся с фразой: «Косвенной причиной поломки явилось недоверие летчика к самолету, основанное на большом количестве поломок и неполадок на нем в воздухе».

Это был второй случай, связанный с неисправностью механизма уборки и выпуска шасси самолета «Сталь-6».

Как следует из выводов отчета по государственным испытаниям экспериментального самолета, «паровое охлаждение в летных условиях ‹…› ведет себя достаточно удовлетворительно. Работа мотора на земле и рулении более пяти минут приводит к перегреву мотора.

Недостаточная прочность электросварки и неудовлетворительная пайка конденсатора приводит к отрыву профилированных лент крепления конденсатора и беспрерывной течи воды из парособирателя: за 50 минут полета утечка воды достигала 75% от общего ее количества.

Выявить летные данные самолета не удалось, так как при скорости 365 км/ч самолет валился влево настолько сильно, что физических усилий летчика удержать его в линии полета было недостаточно…».

Кабина самолета «Сталь-6»

Сталь-6

От себя добавлю, что Стефановский был довольно сильный человек, из-за своей комплекции с трудом влезавший в кабины истребителей.

В заключении отчета, подписанного в сентябре 1934 года главным инженером-механиком ВВС РККА Аузаном, командиром авиабригады НИИ ВВС А.И.Залевским и начальником 7-го сектора НИИ ВВС Квитко, говорилось:

«1. НИИ ВВС отмечает, что конструктором Бартини в самолете «Сталь-6» решены принципиально два очень важных вопроса: 1) паровое охлаждение мотора, 2) посадка и взлет скоростного самолета на одном колесе.

а) Паровое охлаждение мотора в летных условиях во время полета имеет вполне удовлетворительную эффективность: мотор не греется.

б) при разбеге и пробеге на шасси с одним колесом самолет обладает удовлетворительной устойчивостью пути и не требует от летчика особого внимания для сохранения прямой.

2. Паровое охлаждение мотора в предъявленном виде является недовведенным.

НИИ ГВФ необходимо в самом срочном порядке устранить обнаруженные дефекты в соответствии со сводкой испытаний и передать самолет на повторные госиспытания…

5. Просить Начальника ВВС РККА указать ГУ ГВФ на недопустимо невнимательное отношение к доводке самолета «Сталь-6»: за 15 месяцев заводских испытании на самолете не устранены дефекты, не позволяющие не только эксплуатировать его, но и испытывать самолет с таким оригинал] »ным и имеющим большое значение для ВВС охлаждением».

Свою резолюцию на отчет наложил и Начальник ВВС РККА Я.И.Алкснис:

«Так как совершенно новые и оригинальные конструкторские элементы – паровое охлаждение мотора и применение одного колеса при испытании себя оправдали, рекомендовать конструкторским организациям ЦАГИ, 39 завода и др. использовать опыт конструктора Бартини в этой части…».

Согласно летной книжки Андрея Борисовича Юмашева, последний зафиксированный полет на «Сталь-6» состоялся 5 октября 1934 года.

Других документальных свидетельств о полетах на «Сталь-6» на сегодняшний день обнаружить не удалось. Наиболее вероятно, что скорость 420 километров в час была достигнута в ходе заводских испытаний. Этот рубеж у некоторых исследователей сегодня вызывает сомнение. Одни считают ее завышенной, другие – наоборот. Главный аргумент последних заключается в том, что по некоторым данным, в силу недостаточной охлаждающей поверхности испарительной системы, двигатель самолета работал не на полную мощность.

Я полагаю, что порог в 420 километров в час все же был преодолен, и эта уверенность связана с тем, что Петр Михайлович Стефановский написал свои мемуары спустя 30 лет, находясь в полном здравии. Жив был и Андрей Борисович Юмашев, и допустить в своих воспоминаниях такой «ляп» Стефановский просто не мог. Я хорошо помню встречу Стефановского с ветеранами НИИ ВВС, проходившую вскоре после появления на прилавках магазинов первого издания его книги в Чкаловском гарнизонном доме офицеров. Военные испытатели больше обсуждали вопросы, связанные не с неправильным изложением тех или иных событий, а сетовали, почему так мало написано. В ответ Петр Михайлович достал из портфеля несколько толстенных томов рукописи и сказал: «Вот сколько написано, а вот – сколь издано», – и поднял в другой руке свою книгу.

Когда готовили отчет о государственных испытаниях «Сталь-6», в НИИ ВВС летал истребитель И-16 с двигателем воздушного охлаждения «Райт-Циклон» Ф-3. Осенью того же 1934 года на этом самолета на высоте трех километров была достигнута скорость 437 км/ч. Вот почему в отчете НИИ ВВС ничего не говорится о перспективах «Сталь-6» с точки зрения достижение наибольшей скорости.

Рассказывая о «Сталь-6», Стефановский почему-то обошел вниманием единственного гражданского пилота-испытателя НИИ ГВФ Н.В.Аблязовского, также летавшего на экспериментальной машине и погибшего в 1935 году во время катастрофы пассажирского самолета ПС-89, построенного на заводе № 89 имени Гольцмана.

Как следует из воспоминаний И.А.Берлина – авиаконструктора и соратника Бартини – «Сталь-6» показали комиссии Коминтерна, куда входил и один из основателей компартии Италии Э.Дженнари, как отчет коммуниста Бартини о его партийной работе, как выполнение клятвы о том, чтобы «красные самолеты летали быстрее черных», которую он дал, отправляясь в Советскую Россию.

Итак, «Сталь-6» стал демонстрационной машиной, развившей впервые в Советском Союзе скорость 420 километров в час. Для отечественного авиастроения это было рекордное достижение, поскольку этот параметр у лучших серийных сухопутных истребителей не превышал 300 километров в час.

У читателя может возникнуть недоумение, ведь за рубежом летали и быстрее. Так, в 1933 году появилось сообщение о новом мировом рекорде скорости, установленном на сухопутном самолете – 490,8 километров в час. Что касается гидросамолетов, то еще в 1929 году на «Супермарине» S.6 пилот Орлебар стал обладателем абсолютного рекорда скорости 575,5 километров в час.

Возможность этих рекордных достижений Бартини объяснил еще в 1932 году, но я повторюсь. Это, прежде всего, предельно форсированные по мощности двигатели и очень высокая нагрузка на крыло. Если бы такой самолет, как S.6 поставили не на поплавки, а на колеса, то для него пришлось бы строить специальный аэродром с искусственным покрытием.

Хотя испарительная система охлаждения двигателей не получила широкого распространения, создание «Стали-6» позволило изменить представления многих авиационных специалистов о дальнейших путях развития авиационной техники. Бартини же, вдохновленный успехом в достижении большой скорости, на основании постановления Совета Народных комиссаров приступил в 1934 году к проектированию полноценного самолета – цельнометаллического истребителя «Сталь-8» с двумя синхронными пулеметами ШКАС калибра 7,62 миллиметра, взяв за основу «Сталь-6», но с 860-сильным двигателем М-100 – лицензионным вариантом «Испано-Сюизы», выпускавшимся в Советском Союзе.

Основным конструкционным материалом этого истребителя была сталь, но обшивка предполагалась из алюминиево-магневого сплава. Топливные баки изготавливались из еще более легкого сплава «электрон». Все стальные элементы конструкции фюзеляжа, выполненного в виде монокока, соединялись, как и прежде, точечной и роликовой сваркой. Все это позволяло по расчетам уложиться в полетный вес не более 1590 кг.

В 1934 году был построен макет истребителя, утвержденный Государственной комиссией под председательством М.Н.Тухачевского. Ожидалось, что скорость полета на высоте 3000 метров достигнет 630 километров в час. Другой информации о проекте «Сталь-8» в архивах на сегодняшний день обнаружить не удалось, а встречающиеся в печати подробности можно смело отнести к числу чьих-то домыслов.

Но «Сталь-8» так и не взлетел, поскольку, как писал В.Б.Шавров, Аэрофлот тяготился постройкой военного самолета, а чиновники Главного Управления авиационной промышленности (ГУАП) не считали его «своим». К тому же в то время испытывался полноценный истребитель И-16, который хотя и был менее скоростным, но позволял решать задачи, поставленные военными в те годы.

Это были одни из первых опыты с испарительной системой охлаждения поршневых двигателей (в 1931 году англичане применили ее на рекордном самолете S.6b фирмы «Супермарин»). В боевом же самолете аналогичное техническое решение реализовали в Германии на истребителе Не-100 фирмы «Хейнкель». Но трудности, с которыми столкнулись немецкие специалисты, главным образом в эксплуатации, вынудили прекратить работы в этом направлении.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

military.wikireading.ru

Николай Якубович — Самолеты Р. Л. Бартини

Сейчас мы развернули борьбу за постройку «С-6″, успешное завершение которого разрешит ряд проблем в самолетостроении и поставит нас в ряд передовых стран по авиационной технике».

Как следует из постановления бюро ячейки ВКП(б) ГВФ от 3 апреля 1932 года, из-за нечеткой работы мастерских, в частности, задержек по производству опытных работ, у отдельных работников конструкторского бюро создавалось упадническое настроение, что отражалось на темпах работ и создавало большие затруднения в работе…

В связи с этим с 21 мая по 1 июня отдел опытного самолетостроения провел декаду по выполнению решений бюро партийной ячейки института о мероприятиях! обеспечивающих выпуск «С-6». Руководила декадником комиссия в составе Скворцова, Беляева и Поляка.

Но самой значимой публикацией в этой газете была беседа с конструктором самолета «Сталь-6» P.J1.Бартини под заголовком «Постройкой «Сталь-6″ перегоним капиталистические страны».

«Перед нами, – рассказывал Роберт Людвигович, – была поставлена задача построить самолет, каким можно достичь рекордную скорость сухопутных самолетов без рекордных моторов (имеется ввиду, форсированных короткоресурсных двигателей. – Н.Я.) и без рекордных нагрузок на кв. метр [крыла], т.е. с реальными для эксплуатации данными. Для выполнения этой задачи пришлось отойти от нормальной схемы самолета.

Как результат всего этого, мы должны получить самолет с рекордными скоростями сухопутных машин, при нормальной посадочной скорости и с сохранением высоких качеств скороподъемности.

Мы должны идти сознательно на технический риск, так как наша задача – не только строить хорошие самолеты, но строить их лучшими, чем самолеты наших врагов, этот риск необходим, если мы ставим себе задачей перегнать технику капиталистических стран.

Задача перед нами стоит трудная. Она была бы гораздо легче разрешима, если бы мы обладали кадрами старых высококвалифицированных конструкторов и рабочих, если бы обладали прекрасно оборудованными мастерскими, если бы у нас было налаженное снабжение материалами. Но в том то и заслуга большевиков, что мы догоняем и перегоняем наших врагов при данных технических возможностях. Мы «Сталь-6» должны построить молодыми кадрами, в полукустарных мастерских, преодолевая трудности снабжения, одновременно создавая условия для еще больших достижений.

Задача, которую перед нами поставила партия и правительство разрешима. Сплотившись тесным коллективом рабочих и инженерно-технических работников для выполнения этой задачи, мы ее разрешим».

В этом был весь Бартини, ведь он надеялся на энтузиазм рабочих, на то, что они приложат все силы для быстрейшего и качественного решения поставленной задачи. Но, как вы увидите дальше, этого не произошло. Низкое качество изготовления «Сталь-6» стало одной из главных причин затянувшейся доводки самолета.

Первый вариант самолета «Сталь-6»

В 1933 году все работы по самолетам «Сталь-2» и «Сталь-3» передали на завод № 81 и туда же перешла группа конструкторов КБ СНИИ ГВФ во главе с А.И.Путиловым. Оставшийся конструкторский коллектив СНИИ ГВФ возглавил Бартини.

Взяв Роберта Людвиговича под свою опеку, начальник Главного управления ГВФ А.Э.Гольцман, видимо, увидел в проекте ЭИ не только талантливого инженера, но и перспективные для авиации технические решения. А новинок в «Сталь-6» хватало.

Задавшись целью достижения наибольшей скорости, Бартини впервые в Советском Союзе применил одноколесное убирающееся велосипедное шасси. Складывались и подкрыльевые опоры, не дававшие самолету на земле ложиться на крыло. Процесс выпуска и уборки шасси проходил вручную, для этого в кабине имелся расположенный сбоку специальный штурвал. Гидравлических и электрических систем уборки колес в те годы еще не существовало.

Для снижения лобового сопротивления конструктор отказался от традиционного радиатора и применил испарительное охлаждение мотора. Охлаждающая жидкость, омывая цилиндры двигателя, испарялась и, пройдя через канал, образованный двойной обшивкой носка крыла, возвращалась обратно в виде конденсата. Фонарь кабины пилота почти не выступал за обводы фюзеляжа, что тоже способствовало увеличению скорости полета.

Доработанный самолет «Сталь-6» на испытаниях в НИИ ВВС. Щелковский аэродром, 1934 г.

Первым опробовал в воздухе «Сталь-6» летчик-испытатель НИИ ВВС А.Б.Юмашев. Произошло это, судя по летной книжке Андрея Борисовича, 27 июля 1933 года. Известность Юмашев получил благодаря своим рекордным полетам на самолетах ТБ-3 и АНТ-25. Особенно большой резонанс в мире получил рекордный полет на дальность через Северный полюс в Северо-Американские Соединенные Штаты (так в те годы назывались США). Самолет, в экипаж которого, кроме командира корабля Михаила Громова и штурмана Сергея Данилина, входил второй пилот Андрей Юмашев, стартовав со Щелковского аэродрома (ныне Чкаловская) пролетел за 62 часа 17 минут без посадки по прямой 10148 километров.

В первом полете «Сталь-6» выявился серьезный дефект машины – отсутствие герметичности в системе охлаждения двигателя. Пар, вырвавшийся из под листов конденсатора, буквально окутал самолет. Летчик также высказал пожелание улучшить обзор из кабины. Доработки испарительной системы охлаждения и изменение кабины и фонаря пилота затянулись, и лишь 11 мая 1934 г. А.Б.Юмашев вновь отправился в полет на «Сталь-6».

17 июля 1934 года «Сталь-6» была принята специалистами НИИ ВВС для проведения государственных испытаний. Перед военными испытателями стояло несколько задач, но главными были две: изучение поведения парового охлаждения для дальнейшего его применения на современных самолетах и определение возможности эксплуатации самолета на шасси с одним колесом.

В первом же полете ведущего летчика-испытателя Петра Михайловича Стефановского, состоявшемся на следующий день, вновь выявился серьезный дефект в системе охлаждения мотора. Машину поставили на доработку, продолжавшуюся два дня, и 20 июня Стефановский вновь поднял ее в воздух. В тот день предстоял полет с убранным шасси по определению поведения самолета на максимальной скорости при работе мотора на номинальном режиме. Но завершить испытание не удалось: в полете оборвался трос, предназначавшийся для уборки и выпуска одной из крыльевых опор. Попутно дали о себе знать еще двенадцать дефектов. И снова доработки, на этот раз затянувшиеся более чем на две недели.

8 июля состоялся третий испытательный полет на километраж (определение скорости на мерной базе при полете у земли), но задание и на этот раз не было выполнено полностью. По мере увеличения скорости самолет стало кренить влево. Летчик вынужден был прекратить полет. К тому же на земле обнаружился обрыв ленты, крепившей собиратель пара в левой плоскости.

Машину быстро ввели в «строй», но на следующий день в полете сорвало фонарь кабины летчика.

profilib.org

Ер-2ОН. Самолёт особого назначения » Военное обозрение

Когда Роберт Людвигович Бартини закладывал проект своего скоростного пассажирского самолета «Сталь-7», он не предполагал, что из этой машины выйдет удачный дальний бомбардировщик. И уж совершенно точно не мог он и представить, что И.В. Сталин пожелает иметь такой «персональный» самолет для своих полетов.


Во второй половине тридцатых годов талантливый авиаконструктор Бартини находился в расцвете сил. Он только что создал оригинальный самолет — скоростной одноместный «Сталь-6», самый быстроходный в Союзе в ту пору. Показал его маршалу М.Н. Тухачевскому и получил высокое одобрение и поддержку.

Роберт Людвигович пользовался огромным авторитетом не только среди авиационных специалистов, но и среди партийцев. Чего стоил, к примеру, один из его ярких поступков, когда он перечислил в пользу МОПРа все свое наследство, доставшееся от отца, государственного секретаря Итальянского Королевства барона Людовика Ороса ди Бартини. Более миллиона долларов! Решение не изменила даже просьба жены Елизаветы Наполеоновны оставить часть наследства для себя. Бартини ответил: «Я сам был революционером в Италии. Знаю: борцам революции эти деньги нужнее». Однако кто-то настрочил на Бартини донос, и зимой 1938 года его арестовали.

Когда Роберт Людвигович уже был в тюрьме, на самолете «Сталь-7» летчик Н. Шебанов установил мировой рекорд скорости. Это заставило обратить внимание на машину военных. На завод неожиданно приехал К.Е. Ворошилов. Ему показали самолет, проинформировали о его летно-технических качествах. А вскоре состоялось заседание Политбюро, на котором рассмотрели вопрос о переделке пассажирского самолета «Сталь-7» в бомбардировщик.

После ареста Бартини конструкторское бюро долгое время оставалось без руководителя. Но докладывать «наверх» о ходе работ было кому-то нужно. В итоге выбор пал на 28-летнего конструктора Владимира Григорьевича Ермолаева. Он отличался высокой технической грамотностью, был энергичен и интеллигентен. Ермолаев окончил с отличием физический факультет Московского государственного университета. Дружил с С.П. Королевым, П.В. Дементьевым (будущим министром авиационной промышленности), другими людьми (впоследствии ставшими известными).

В Кремле Ермолаев кратко доложил о характеристиках, которыми будет обладать будущий бомбардировщик, переделанный из самолета «Сталь-7». Сталин задал несколько вопросов о дальности полета и бомбовой нагрузке. После доклада В. Г. Ермолаева назначили главным конструктором самолета. На второй день он собрал коллектив КБ и сообщил: «Товарищи, нужен минимум разумных переделок самолета. А главное, надо сохранить все то, талантливое, что заложил Роберт Людвигович. Особенно аэродинамические формы».

Конструкторы, получившие для разработки весьма сжатые сроки, работали без выходных дней. Периодически для консультаций привозили Роберта Людвиговича. Машину выкатили на аэродром в срок. Испытания прошли успешно. В зачетном испытательном полете бомбардировщик сбросил в районе Омска условную бомбу и вернулся обратно в Подмосковье.

Перед войной на Воронежском заводе успели наладить выпуск бомбардировщиков. Самолету было присвоено имя Ермолаева — Ер-2. По летно-техническим характеристикам машина была одним из лучших дальних бомбардировщиков времен войны. Из Ер-2 было сформировано несколько авиационных полков, которые приняли участие в бомбардировке Берлина, Кенигсберга, Штеттина, других городов. За создание бомбардировщика В.Г. Ермолаев был награжден орденом Суворова и получил звание генерал-майора авиации.

В годы войны Ф. Рузвельт, У.Черчилль, Ш. де Голль для своих перелетов использовали высотные бомбардировщики. При этом, продолжительное пребывание на большой высоте, в стесненных условиях кабин боевых машин, было утомительным, в особенности для грузного Черчилля. Но осознание того, что машина надежно защищается стрелками-пулеметчиками высшего класса, примиряло с неудобствами. В Советском Союзе для доставки руководителей высокого ранга также применяли дальние бомбардировщики. К примеру, В.М. Молотов на встречу с президентом Франклином Рузвельтом летал в США на тяжелом четырехмоторном бомбардировщике Пе-8. Перелет занял более 12 часов и проходил большей частью в северных широтах, где вероятность встречи с немецкими истребителями была минимальна.

Неизвестно, сколько раз летал на самолетах Сталин. Достоверно известен только один полет, когда вождю необходимо было добраться в 1943 году на Тегеранскую конференцию для встречи с Ф. Рузвельтом, У. Черчиллем и Ш. де Голлем. Для перелета был выбран привычный и надежный пассажирский Ли-2. Естественно, самолет для Сталина тщательно подготовили, был выделен отборный летный состав Дивизии особого назначения. Ее летчики умели превосходно летать в сложных условиях, при полном отсутствии видимости. Маршрут пролегал над заснеженной Волгой и степными районами, выходил на Каспий, что обеспечивало относительную безопасность на случай вынужденной посадки. На протяжении всего полета самолет сопровождался усиленным эскортом истребителей.

К концу войны международные встречи на уровне глав правительств проходили все чаще. Ф. Рузвельт, У. Черчилль, Ш. де Голль добирались на конференции на самолетах. Сталин же прибыл в Ялту и Потсдам на поезде. Это было безопаснее, однако требовало больших затрат времени. А привычный Ли-2 уже не отвечал новым требованиям по скорости, дальности и комфортабельности полета. И тогда возникло решение создать специальный самолет для дипломатических полетов. Разработка была поручена конструкторскому бюро, возглавляемому В. Г. Ермолаевым. Новую машину разрабатывали под шифром самолет особого назначения.


Ермолаев принял решение, для ускорения работ новую машину делать на базе отработанного в производстве бомбардировщика Ер-2. К тому же он имел на тот момент и лучшие данные среди самолетов дальнего действия. Его высокоэкономичные дизельные двигатели были экономичными и работали на более пожаробезопасном тяжелом топливе. С пассажирской машины сняли оборонительное вооружение, удлинили фонарь пилотской кабины, позади которой смонтировали большой гаргрот, увеличивший высоту фюзеляжа. За счет ликвидации бомбоотсека и фюзеляжных баков оборудовали десятиместную пассажирскую кабину. При проектировании самолета особое внимание конструкторы уделили комфортабельности пассажирского салона, его внутреннему интерьеру, удобству общения пассажиров в полете. Салон имел хорошую тепло- и звукоизоляцию, специальный проход для разминок, туалет, приточную и вытяжную вентиляцию. Отопление салона осуществлялось от специальных калориферов, смонтированных в мотогондолах двигателей. На случай аварийной разгерметизации, каждое пассажирское место оснастили индивидуальным кислородным прибором. В салоне с повышенными удобствами могли размещаться девять человек. Экипаж самолета увеличили, в него входили: командир, второй пилот, штурман, радист и две стюардессы. Конструкция салона отрабатывалась на специальных макетах и проходила приемку комиссией. Доработанный самолет получила наименование Ер-2ОН (где «ОН» означало «особого назначения»). Самолет планировали выпустить малой серией на иркутском авиазаводе. Однако произошедшие вскоре события сильно повлияли на его дальнейшую судьбу.

Владимир Григорьевич находился в полном расцвете своего таланта. Казалось, жизнь ему улыбалась. Он заканчивал самолет для Сталина, приступил параллельно с С.В. Ильюшиным к проектированию пассажирского самолета (это направление в последующем воплотилось в известном Ил-12). В Иркутске шла серия бомбардировщиков Ер-4 с дизельными двигателями конструкции А. Чаромского. Все обещало тридцатичетырехлетнему авиаконструктору блестящее будущее.

В декабре 1944 года Ермолаев выехал в командировку на иркутский завод для контроля постройки самолета особого назначения. Сойдя с поезда, он почувствовал сильный жар и недомогание. Бурно развивающаяся болезнь оказалась тяжелой формой сыпного тифа. За считанные часы до наступления нового года Ермолаева не стало.

После смерти Владимира Григорьевича ОКБ-134 некоторое время возглавлял М.В. Орлов. Однако уже в феврале 1945 ОКБ Ермолаева было передано в состав ОКБ Сухого (ОКБ-289), и дальнейшие работы по теме продолжились под руководством уже Павла Осиповича Сухого.

16 апреля 1945 одна из пассажирских машин перелетела из Иркутска в Москву на испытательную базу ОКБ. Этот беспосадочный перелет на расстояние 4540 км был совершен за 15 часов 30 минут. В салоне самолета вместо пассажиров разместили полтонны груза. После приземления остаток топлива в баках составил 500 литров. Средняя скорость полета составила 312 км/час, при этом встречный ветер на маршруте был порядка 40 км/час. Через неделю в Москву перелетел второй экземпляр. Обе машины прошли заводские испытания, в ходе которых была достигнута скорость полета в 435 км/ч. Дальность составила 5200 км. Полет мог проходить на высоте 6000 метров. Масса машины была порядка 18 тонн. Оставалось только довести до требуемого ресурса его дизельные моторы. Однако ОКБ П.О. Сухого, имело свои работы по истребительной тематике, и совершенно не было заинтересовано доводкой машин, полученных «по наследству». Новый «хозяин» стремился в первую очередь осуществить свои идеи и творческие замыслы. Постепенно работы были свернуты.

Следует отметить, что Ер-2ОН обладал большой дальностью полёта и высокой крейсерской скоростью. Однако, несмотря на эти достоинства, востребован этот самолет так и не был. Прояви Аэрофлот и военные больший интерес, и ОКБ Сухого, естественно, отнеслось бы к машине с большим энтузиазмом. Повлияла на судьбу самолета недостаточная надёжность и слишком малый для гражданской машины ресурс моторов АЧ-30Б. Вторым минусом были невысокие взлетно-посадочные характеристики. Ер-2ОН требовал длинные взлётно-посадочные полосы, которых не было на подавляющем большинстве гражданских аэродромов.

После окончания войны изменились и требования для самолета, предназначенного для перевозок особо важных персон. На первое место выходила комфортабельность машины, которую было практически невозможно добиться на самолете, полученном путем переделки боевой машины. К примеру, высота салона Ер-2ОН не превышала 1,6 метра. Таким образом, пассажирский «Ермолаев» несколько опоздал со своим рождением.

Серьезным недостатком было отсутствие противообледенительной системы. Стоит сказать, что попытка заказать подобное у фирмы Goodrich была предпринята. Но американцы, согласившись ее создать, запросили такую информацию о советском самолёте, которую на тот момент наши соответствующие органы сочли секретной. На том эти работы и закончилось.

Ну, а первый руководитель КБ, Роберт Людвигович Бартини, в 1954 году был полностью реабилитирован. Оказавшись на свободе, он продолжал неустанно искать пути совершенствования летательных аппаратов и создал несколько оригинальных самолетов.

Источники:
Проклов В. Послевоенные поршневые самолеты ОКБ П.О. Сухого // Авиация и космонавтика. 2007. №7. С. 41-43.
Маслов М. Неизвестный «Ермолай» // Авиация и космонавтика. 1998. №4. С.4-6, 12, 16.
Казневский В. Самолет для вождя // Гражданская авиация. 1991. №3. С.34-35.
Косминков К. Самолёты особого назначения // Мир авиации. 1993. №4. С.32-36.

topwar.ru

«Сталь». Авиация Красной армии

Под общим названием «Сталь» разрабатывалось несколько опытных и серийных самолетов, основным конструкционным материалом в силовых элементах которых была нержавеющая сталь или же трубы из хромо-молибденовой стали, что было вызвано нехваткой алюминия в стране в то время.

Экспериментальный самолет «Сталь-6» в 1930 г. разрабатывал Роберт Людвигович Бартини, итальянец, политэмигрант, работавший в нашей стране с 1924 г. Одноместный самолет имел особенность – одноколесное шасси с убираемым в полете колесом. Осенью 1933 г. самолет с успехом прошел испытания. Скорость у земли составляла 420 км/ч, что в то время было великолепным достижением. Нарком тяжелой промышленности Г.К Орджоникидзе распорядился разработать «Сталь-6» в варианте истребителя.

В конце 1933 г. Р.Л. Бартини приступил к разработке самолета «Сталь-7» в НИИ ГВФ. Самолет, построенный к осени 1936 г., имел крыло типа обратной чайки с двумя двигателями М-100 в сгибах крыла. Экипаж самолета состоял из двух человек, в фюзеляжном отсеке имелось 12 пассажирских мест, однако в его полу предусматривался бомболюк на случай переделки самолета в бомбардировщик.

Испытания самолета прошли успешно, он продемонстрировал прекрасные летные качества, и весной 1937 г. было решено пустить его в кругосветный перелет. Однако в 1937 г. Р.Л. Бартини был необоснованно репрессирован, в заключении он находился до 1947 г., работая в ЦКБ-29 НКВД и в ОКБ в Таганроге. Поэтому все дальнейшие работы по «Сталь-7» проходили без его участия, кругосветный же перелет самолета не состоялся из-за начавшейся войны.

Самолет «Сталь-11» разрабатывался в ОКБ Александра Ивановича Путилова, ранее работавшего в КБ А.Н. Туполева, а с 1932 г. возглавившего КБ Тушинского авиационного завода. В 1938 г. А.И. Путилов был необоснованно репрессирован и, находясь в заключении, по 1940 г. работал в бригаде В.М. Петлякова в ЦКБ-29 НКВД.

«Сталь-8

«Сталь-11» создавался как в гражданском варианте (почтово-пассажирский пятиместный самолет), так и в военном (разведчик), в качестве силовой установки применялся двигатель М-100А. «Сталь-11» был построен осенью 1936 г. и проходил испытания на колесах и лыжах, в том числе и в военном варианте скоростного разведчика. Самолет продемонстрировал хорошие летные качества, однако серийно не строился.

Характеристики «Сталь-7»: экипаж – 2 человека, силовая установка – 2 х М-103 мощностью по 860 л. е., размах крыла – 23,0 м и его площадь – 72,0 м2, длина – 16,0 м, вес пустого – 4800 кг, взлетный вес – 11 000 кг, максимальная скорость – 450 км/ч, практический потолок – 10 000 м.

Характеристики «Сталь-11»: экипаж – 1 человек + 4 пассажира, силовая установка – 1 х М-100А мощностью 860 л. е., размах крыла – 15,0 м и его площадь – 31,0 м2, длина – 12,5 м, вес пустого – 1830 кг, взлетный вес – 2700 кг, максимальная скорость – 430 км/ч, практический потолок – 8000 м.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

info.wikireading.ru

ХАИ-1, Сталь-6, Сталь-7, скорость до 420 км/час 1930-1934 г

 

 

 

 

 

 

ХАИ-1, Сталь-6, Сталь-7, скорость до 420 км/час 1930-1934 г

В 1930-1934 годах наши истребители начали развивать скорость в 250 -280 километров в час . К каким только ухищрениям не прибегали конструкторы, но достигнуть 300-километровой скорости, а тем более перешагнуть через нее никак не удавалось. Объяснялось это многими причинами. Одной из них был своего рода консерватизм — желание при разработке новых самолетов сохранить укоренившуюся конструктивную схему расчалочного биплана со стойками и неубирающимися громадными шасси. Они создавали в полете очень большое сопротивление. Не способствовало прогрессу и медленное, нередко просто ничтожное повышение мощности выпускавшихся промышленностью новых авиационных моторов — М-5 , М-22 , М-17 . И все-таки заветный барьер преодолели. Правда, не специализированные конструкторские бюро, а коллектив студентов — энтузиастов Харьковского авиационного института .

Под руководством своего преподавателя Иосифа Григорьевича Неймана они сконструировали и построили самолет ХАИ-1 . На машине впервые было установлено убирающееся в полете шасси . С обычным двигателем М-22 самолет показал рекордную скорость полета — 324 километра в час . При этом машина поднимала в воздух не одного человека, как истребитель, а семь.

Самолет ХАИ-1 представлял собой совершенно обтекаемый моноплан с низко расположенным крылом. Творческая находка харьковских студентов буквально произвела переворот в советской авиации. Началась упорная борьба за повышение скорости. Некоторые конструкторы сумели поднять ее за счет постановки на свои самолеты более мощных американских двигателей «Райт-Циклон» Ф-3 .

Смелее и решительнее стала внедряться конструктивная схема моноплана . Исключительно оригинальную по тому времени конструкцию создал Роберт Людвигович Бартини . Его самолет-моноплан имел одноколесное шасси, убирающееся в полете в промежуток между педалями управления. Для придания машине устойчивости на земле на консолях крыльев располагались эластичные костыли, также убирающиеся в полете. Чтобы избежать вредного в полете сопротивления радиаторов, конструктор выполнил поверхность крыла из двух тончайших слоев стали, между которыми циркулировал образующийся в блоках мотора пар. Охлаждаясь, пар превращался в воду, которая вновь поступала в двигатель. Маслобак также находился в крыле, и масло охлаждалось той же самой остывшей в крыле водой. Талантливый экспериментатор, Роберт Людвигович далеко вперед шагнул в области технологии производства. Выполнить при помощи заклепок двойную обшивку всей поверхности крыла из тончайших листов не представлялось возможным. Бартини для соединения стальных листов применил точечную электросварку . Она отлично обеспечила надежность и герметичность конструкции. Самолет получил имя «Сталь-6″ . Первый испытательный полет на нем выполнил Андрей Юмашев . Но неудачно. Самолет сделал круг над аэродромом и, окутанный облаком пара, поспешно приземлился. Начались, как всегда, доработки, доводки. В августе 1934 года продолжить испытания «Стали-6» поручили мне. Машина развивала рекордную для того времени скорость — 420 километров в час .

Достигнуть ее было не просто. Управляемых триммеров тогда еще не изобрели. На элеронах имелись регулируемые на земле ножи. А они нередко вызывали у самолета стремление выполнить то правую, то левую замедленную бочку. Возникавшие усилия преодолевались тяжело. Отгибание ножей между очередными полетами не давало нужной точности. Но больше всего нас с Юмашевым , ставших монополистами испытаний «Стали-6», раздражал фонарь пилотской кабины. Борясь за скорость, конструктор сделал кабину почти не выступающей над фюзеляжем. А фонарь, открывавшийся лишь на земле, он выполнил из желтого, абсолютно непрозрачного целлулоида. Решительно никакого обзора по курсу — летишь как в завязанном мешке. Только сбоку вырезано крохотное окошечко для наблюдения за землей. Несмотря на пристрастие к легким самолетам, интерес к «Стали-6» у меня с каждым полетом падал. Андрей Юмашев тоже все больше разочаровывался в машине. Масла в огонь подлила неисправность в шасси, возникшая во время одной из посадок. И хотя самолет не получил повреждений, испытывать его прекратили. Он требовал доработки и доработки. И не удивительно — опытный образец. «Сталь-6» все-таки внес свою лепту в развитие авиации. Впоследствии он явился прототипом многих машин, в том числе и иностранных. Немецкий конструктор Хейнкель , например, спустя много лет при создании самолета Хе-100 использовал принцип Р. Л. Бартини по охлаждению пара. В 1942 году военный вариант этого самолета ( Хе-113 ) участвовал в боевых операциях на советско-германском фронте. Роберт Людвигович — автор и двухмоторного пассажирского самолета «Сталь-7″ с крылом, напоминающим крыло чайки. Преемник Бартини конструктор Владимир Григорьевич Ермолаев модифицировал затем «Сталь-7» с моторами М-100 в бомбардировщик. Под маркой Ер-2 эти самолеты использовались в начале Великой Отечественной войны.

Ссылки:
1. ЗА СКОРОСТЬ, ВЫСОТУ, ДАЛЬНОСТЬ

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

www.famhist.ru

Сталь-8 — Википедия (с комментариями)

Ты — не раб!
Закрытый образовательный курс для детей элиты: «Истинное обустройство мира».
http://noslave.org

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Сталь-8 – истребитель-моноплан конструкции Роберта Людвиговича Бартини.

Описание конструкции

«Сталь-8» — развитие «Сталь-6» — размеры чуть больше, конструкция иная. «Сталь-8» был первым в СССР цельнометаллическим самолетом на роликовой и точечной сварке. Основным материалом был альтмаг. Фюзеляж — монокок на точечной и роликовой сварке, без всякой клепки, с пустотелыми листовыми профилями П-образного сечения, преимущественно закрытыми. Крыло двухлонжеронное с задней стенкой. Лонжероны и нервюры — сварные трубчатые фермы. Обшивка крыла — альтмаг, внутренняя — толщиной 0,8 мм, наружная — 0,5 мм. Конденсатором системы испарительного охлаждения (по типу «Сталь-6») являлась двойная обшивка крыла от нижней полки переднего лонжерона, далее через носок по всей верхней стороне до узлов навески элеронов. Конструкция крыла преимущественно сварная на точечной и роликовой электросварке с применением пайки в заделках двойной обшивки для герметизации. При работе мотора кипящая вода поступала в полость между обшивками крыла и, сконденсировавшись на большой внутренней поверхности в 12,37 м2, помпой подавалась обратно в двигатель. Особенно эффективно испарительная система работала в полете на большой скорости, при мощной конвективной теплоотдаче. Длительные газовки мотора на стоянках были нежелательны. По всему размаху конденсатора к задней стенке крыла навешивались четыре секции элеронов, которые на взлете, посадке и при виражах выполняли бы функцию закрылков. Управление элеронами и рулями поворота — тросовое. Руль высоты отклонялся в ответ на движения ручки пилота посредством жестких трубчатых тяг. В цепи продольного канала управления был устроен механизм изменения угла отклонения руля высоты в зависимости от скорости полета. Двигатель Hispano-Suiza Ybrs (советский индекс — М-100А) в 860 л. с., два бака на 175 литров, сварные, из электрона, были размещены в корневых зонах консолей крыла. Чечевицеобразный маслобак, также сварной конструкции, своей верхней стороной вписывался в наружный контур фюзеляжа перед кабиной. В полете, особенно на больших скоростях, маслобак также охлаждается потоком.

Шасси — одноколесное, убирающееся, велосипедной схемы. К оси колеса (800×200 мм) справа и слева сходились две опоры, фюзеляжные заделки которых были разнесены по продольной оси самолета. Стойка с резиновым пластинчатым амортизатором подвешивалась к кронштейну замоторной рамы № 1, а подвеска второй опоры осуществлялась к узлу соседней рамы № 2. По виду сбоку правая опора была позади левой и представляла собой ломающийся подкос с механическим замком на шарнире перелома. Тросовая проводка перед уборкой ноги освобождала этот замок и складывала подкос одновременно с подъемом колеса в нишу фюзеляжа, образованную сварным колпаком из АМЦ, между педалей летчика. Нижняя створка перед этим открывалась и впускала колесо внутрь вместе со стойкой и подкосом, а ось колеса, поднимаясь, захлопывала створку за собой. Такие створки, закрывающие нишу шасси на стоянке и в полете, с легкой руки Бартини получили название щитков типа «войдите». Выпуск шасси происходил за счет собственного веса с последующей дотяжкой его тросом до конечного положения, пока не щелкнет выпрямившийся подкос. Вместо хвостового колеса под рулем поворота была плавно вписана в обводы защитная пята с внутренним амортизатором. Боковые вспомогательные стойки, складываемые в полете под законцовки крыла, поддерживали машину на стоянке, в начале разбега и в конце пробега после посадки.

Вооружение — два синхронных пулемета ШКАС.

Самолет «Сталь-8» был оригинальным и передовым не только для своего времени. Это был первый в СССР цельнометаллический монокок на электросварке. По расчетам скорость на высоте 3000 м получалась 630 км/ч, скороподъемность у земли — 20 м/с.

Исключительная скороподъемность стала следствием невиданно низкой нагрузки на крыло: 103,5 кг/кв. м. — характерной скорее для бипланов. Очевидно, горизонтальная маневренность «Сталь-8» также была бы выдающейся.

Новшества, применённые в конструкции

  1. Материал — особо лёгкие сплавы алюминия и магния. Причём наиболее коррозионностойкий альтмаг покрывал самолет снаружи, защищая еще более лёгкий, но менее коррозионностойкий электрон (баки) от воздействий внешней среды.
  2. Сварка, резко снижавшая трудоёмкость конструкции и значительно — аэродинамическое сопротивление, до некоторой степени — и вес конструкции.
  3. Испарительное охлаждение с радиатором, вынесенным в крылья. Для повышения боевой живучести отсеки радиатора создавались независимыми, то есть могли работать даже при пробитии крыла. Позже такая же схема охлаждения была использована на Хе-100, однако там не были применены отсеки, из-за чего боевая живучесть была неудовлетворительной.
  4. Убирающееся одноколёсное шасси велосипедной схемы, значительно снизившее общее сопротивление.

Дальнейшая судьба конструкции

Самолет не был выпущен и его достройка прекратилась в конце 1934 г., при 60%-ой готовности. Причин было несколько. ГВФ тяготился постройкой военного самолета, ему не нужного, ГУАП не считал его «своим», так как задание было дано ГВФ. Уже летали И-15, И-16, создавшие впечатление, что на данный момент все задачи по истребителям решены. И хотя «Сталь-8» резко превосходил их по качествам, паровое охлаждение снижало его военное значение из-за своей уязвимости. Были намечены мероприятия по повышению живучести системы разделением конденсатора на отсеки при автономной циркуляции антифриза, но ГУ ГВФ, несмотря на это, прекратило финансирование работ. Тухачевский, Баранов и Алкснис не применили своего немалого влияния для предотвращения их свертывания.

Технические характеристики

Лётные характеристики

Вооружение

  • Пушечно-пулемётное:
  • Бомбовая нагрузка:

Напишите отзыв о статье «Сталь-8»

Ссылки

  • www.avia-rest.ru/b/stal6.php
  • www.airwar.ru/enc/xplane/stal6.html
  • www.testpilot.ru/review/kb/bartini.htm

Отрывок, характеризующий Сталь-8

Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C’est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c’est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n’y a qu’un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n’y a qu’un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.

Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.

wiki-org.ru

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *